Многолюдной была ночная рождественская служба в самом не петербургском с архитектурной точки зрения и весьма петербургском по внутренней атмосфере храме - в Феодоровском соборе. А ведь еще несколько лет назад лишь небольшая община прихожан собиралась на службы на первом этаже этой церкви (в нижнем храме), где их окружали серые бетонные стены. Аскетическая обстановка не могла не порождать ассоциации с ранним катакомбным христианством. Теперь всё иначе…
Молокозавод как спасение
Собор Феодоровской иконы Божией Матери - один из последних соборов, построенных в Петербурге до революции. А после революции всё говорило за его снос! Ведь построен он был в честь 300-летия Дома Романовых (официальное название церкви - храм Феодоровской иконы Божией Матери в память 300-летия Дома Романовых), поэтому в народе собор величали не иначе, как Романовской церковью. 15 января 1914 года на освящении главного придела верхнего храма, совершаемом митрополитом Владимир (Богоявленский), присутствовал император Николай II, его дочери Ольга, Татьяна и Мария, а также великая княгиня Елизавета Федоровна, вдова великого князя Сергея Александровича, убитого эсером Иваном Каляевым в феврале 1905 года. После гибели мужа Елизавета Федоровна заменила его на посту председателя Императорского православного Палестинского общества и исполняла эту должность с 1905 по 1917 годы.
Большевики наверняка бы снесли этот храм с такой «подноготной», как многие другие петербургские храмы, если бы архитектор, известный мастер эпохи эклектики, Степан Кричинский не построил его по передовым для того времени технологиям: собор стоит на твердом и устойчивом основании - цельной железобетонной фундаментной плите. Всем своим «телом», как на скелет, он «одет» на четыре арки, также отлитые из железобетона. Поэтому в мае 1932 года, «учитывая крайнюю нуждаемость Союз-молоко в помещении для обработки молочных продуктов и возможность при весьма незначительных затратах», большевистская власть решила «приспособить Романовскую церковь для указанных целей, которая по своему месту нахождения является удобной для Союз-молоко, церковь ликвидировать, здание передать Союз-молоко».
Отметим, что другое культовое детище Кричинского, церковь святого Николая Чудотворца и святого благоверного князя Александра Невского (Николо-Барградская) при Императорском Палестинском обществе, что стояла на Калашниковом проспекте (после революции - проспекте Бакунина), большевики все же взорвали 20 мая 1932 года - в то же самое время, когда в Романовской церкви разместили молокозавод.
Взошли на высокое древо
В 2017 году Феодоровский собор отметит несколько юбилеев. Первый - радостный. Ровно 110 лет назад, в 1907 году, в ознаменование приближающегося 300-летия Дома Романовых, было принято решение соорудить в столице собор, похожий на допетровские храмы Верхневолжья. И действительно, в его облике - как в целом, так и в отдельных частях и деталях, - легко просматриваются черты церквей и крепостных сооружений древних русских городов: Ростова Великого, Юрьева-Польского, Ярославля, Суздаля. К колокольне храма примыкает стена из темно-красного кирпича с зубцами в форме ласточкиного хвоста - уменьшенная копия московской кремлевской стены, символизируя единение Москвы и Санкт-Петербурга, двух столиц России.
И как минимум два юбилея будут скорбными. В 1937 году как жертвы «большого террора» закончили свой земной путь два человека, которые после революции служили настоятелями Феодоровского храма: архимандрит Досифей (Гавриил Степанов) и архимандрит Лев (Леонид Егоров). Дисифей, как и большинство духовенства Петрограда в 1922 году, признал власть церковников-обновленцев, которые считали, что идеалы Октябрьской революции совпадают с евангельскими. Скорее всего Степанов совершил этот шаг под давлением обстоятельств. «Систематически мне и причту заявлялось, что храм не нужен, и его надлежит закрыть для упразднения всякой памяти о лицах и временах, с ним исторически связанных. Вместе с этим настойчиво выдвигались другие требования - устроить в храме клуб для железнодорожников, основать здесь комячейку, открыть даже кинематограф… Я нашел выход из жгучего затруднения в том, что условно примкнул к живоцерковникам, у которых мы нашли хоть некоторою помощь в нужде и защиту в критическом положении… Это личное унижение спасло Святой Храм, сохранило его для верующих…» - заверял Дисифей патриарха Тихона в 1923 году.
Архимандрит Лев, один из основателей и руководителей Александро-Невского братства, был последним настоятелем Феодоровского собора в советские годы. Он прилагал усилия к тому, чтобы приход стал интеллектуальным православным центром, и, похоже, нынешний клир продолжает дело отца Льва. Однако в тоталитарном государстве любая независимая мысль считается преступлением и преследуется.
«Я помню день 11 февраля 1932 года. Воскресение. Я был у обедни в верхнем храме Феодоровского собора. Литургию совершал настоятель архимандрит Лев. Это была неделя о мытаре Закхее. И после литургии отец Лев говорил на тему воскресного Евангелия. Рассказав о Закхее, влезшем на дерево, чтобы увидеть Христа, архимандрит сказал: «И мы, чтобы видеть Христа, взбираемся на высокое древо, терпим многие лишения и несчастья. Чтобы видеть Христа, мы терпим многие муки…». А через несколько дней, 18 февраля, всю братию Феодоровского собора арестовали. Из них, кроме Серафима Гаврилова, не вернулся никто. Все погибли в лагерях - взошли на высокое древо, откуда виден Христос!», - вспоминает в книге «Лихие годы» Анатолий Левитин-Краснов.
В ночь с 17 на 18 февраля 1932 года, о которой он пишет, чекисты арестовали в Ленинграде около 500 священнослужителей и монашествующих, в том числе более 40 членов Александро-Невского братства во главе с его руководителями. Их объявили «передовым отрядом церковной контрреволюции», «тщательно законспирированной церковно-монархической организацией».
Отец Лев пять лет работал на сибирских каторгах - в Сиблаге. 13 сентября тройка Управления НКВД Западно-Сибирского края приговорила его к высшей мере наказания за создание в местах заключения «православно-фашистской организации». 20 сентября 1937 года его расстреляли, хотя родственникам сообщили, что он умер в лагере летом 1942 года. Сведения о месте казни и захоронения в архивно-следственном деле отсутствуют. Отец Лев включен в список святых новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Естественно, в Феодоровском соборе новомученики почитаются особо. Так, в верхнем храме висит икона, которая рассказывает о последних днях жизни митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина, расстрелянного летом 1922 года за противодействие изъятию церковных ценностей. Бесы на этой иконе выполнены в виде красноармейцев в буденовках.
Возрождение пространства свободы
Вскоре после разрушения советского строя, в 1993 году, на правительственном уровне было принято решение о перебазировании молокозавода из здания Феодоровского собора. Процесс этот затянулся на 12 лет. Лишь в августе 2005 года храм был возвращен Русской православной церкви. Его попечительский совет возглавил Борис Грызлов, тогдашний председатель Государственной думы. Начался процесс восстановления собора. И вот 14 сентября 2013 года патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин великого освящения трех престолов верхнего храма собора, на церемонии присутствовали председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, министр культуры России Владимир Мединский и председатель попечительского совета собора Борис Грызлов.
От «нецелевого использования» здание храма, конечно же, значительно пострадало, его убранство - тоже. Исчезли, похоже, навсегда церковная утварь, иконостасы, киоты, предметы интерьеров. Значительная часть этих предметов представляла собой не «рядовые» изделия церковного обихода, а специально изготовленные к юбилею произведения - по-настоящему выдающиеся образцы церковного искусства начала XX века. Лишь часть икон из иконостаса верхнего храма сохранилась в Государственном музее истории религии - 48 из 118, а также напрестольное Евангелие и несколько предметов из евхаристического набора (находятся в Государственном Русском музее).
В то время, когда храм только восстанавливался, он стал местом притяжения петербургской православной интеллигенции. «Осознав себя православной христианкой и пройдя воцерковление, я начала искать приход. Этот процесс на самом деле оказался непростым. Меня лишали душевного спокойствия указания и наставления, как можно себя вести в храме, а как нельзя, на которые не скупились «православные бабушки», хотя, уверена, в годы своей молодости все эти бабушки были комсомольскими активистками и на комсомольских собраниях распекали провинившихся сверстников. И вот однажды один знакомый верующий посоветовал мне сходить в Феодоровский собор. Я здесь осталась. Думаю, что навсегда. Здесь уникальная атмосфера», - рассказывает постоянная прихожанка Феодоровской церкви Марина, по образованию социолог, а по профессии - экскурсовод. Прихожанином Феодоровской церкви является и ее муж - преподаватель философии, кандидат философских наук.
На входе в Феодоровский собор висит объявление, в котором написано: «Церковь - это не зона запретов и страхов, а пространство свободы - «свободы славы детей Божиих» (Рим. 8, 21)». И «чтобы сохранить этот дар», служители церкви просят прихожан не осуждать «других находящихся в храме людей», не следить «за их поведением, одеждой и другими особенностями», не делать «замечаний кому бы то ни было по какому бы то ни было поводу».
«Сегодня, как и всегда, Церковь принимает под свой кров ВСЕХ ЛЮДЕЙ, какими бы вкусами и предпочтениям они ни руководствовались в выборе рода занятий, внешнего вида, в частности, одежды, прически и других проявлений жизни - лишь бы это было, повторим, прилично и опрятно», - написано в объявлении, в котором специально подчеркивается: «Кто надевает платок, не осуждай ту, которая его не надевает»; «То же самое касается и ношения юбки (платья, сарафана и т.п.) или брюк. Этот вопрос относится исключительно к сфере вкусовых предпочтений современных женщин. Двери же храма открыты ДЛЯ ВСЕХ».
Не случайно, что среди прихожан Феодоровского собора много православных интеллектуалов, а при церкви работает религиозно-просветительский центр, кружок изучения Библии, киноклуб, регулярно проводятся лекции на богословские (и не только) темы.
Конечно, во многом уникальная атмосфера в Феодоровском соборе - заслуга его нынешнего настоятеля - протоиерея Александра Сорокина, автора многих книг на богословские темы. «Скажу, что главный недостаток, который касается и приходской жизни, и жизни в целом, - отсутствие любви. Точнее, недостаток любви, - говорит протоиерей Александр. - В любви должны решаться все, в том числе и приходские, вопросы. Мы больны неуважением и невниманием друг к другу. Апостол Павел говорит: «Если я умею и горы переставлять, и веру имею, но любви не имею, то я ничто». Мы можем сколько угодно реформировать приходскую жизнь, но если уважения, внимания и любви не будет во всех направления жизни Церкви, то мы вряд ли чего-то добьемся».
Георгий МАЕВ,
интернет-журнал «Интересант»