Андрей Кузьмин - о пагубности превращения храма в музей - Журнал Интересант - interessant.ru

мнения

Всякий раз, когда под стеклом музейной витрины я вижу икону, меня посещает гнетущее чувство - от несвободы священного образа. Икона, превращенная в музейный экспонат, напоминает мне узника, птицу в клети. Икона в музее просто задыхается! В глазах христианина, конечно… В музее пропадает истинная мощь священного образа, запечатленного на иконе.

В музее происходит превращение вещи, призванной реализовывать себя в живом действии, в статичный предмет, в артефакт, в чучело, в экспонат. В музее вещи умирают. Вместо общения с ними мы их просто созерцаем. Недаром многие художники начала ХХ века, как в Западной Европе, так и России, бунтовали против музеев и музейности, совершая художественные акты в реальном времени и пространстве. Но сейчас я бы меньше всего хотел рассуждать о перформансах - именно их взяли на вооружение антицерковные «ополченцы» (как соизволил обозначить противников передачи Исаакиевского собора Русской православной церкви один писатель). Речь - об обогащении жизни искусством и наоборот - искусства жизнью.

Музей - это пространство памяти. Он символизирует ветхость, умирание. Его экспонаты отдают мертвенностью, как бы ни хотели их оживить с помощью современного «интерактива». Музей есть эстетичная попытка спасти прошлое, отодвинуть его неизбежное забвение.

А некоторые вещи должны жить, должны выражать свое витальное предназначение! Тем более - храм. Превращать храм в музей, значит искажать его идею, уродовать ее.

Храм есть живое существо, он живет особой мистической жизнью. Жизненным нервом храма является Богослужение. Именно оно, обнаруживая синергию между Богом и человеком, оживотворяет повседневность, поднимает нас над обыденностью своей мощной витальной силой. Более того, в пространстве Божественной Литургии раскрывается Вечность, стираются грани между прошлым, настоящим и будущим.

В литургии Иоанна Златоуста мы слышим: «Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки, и не отступил еси вся творя, дондеже нас на небо возвел еси, и Царство Твое даровал еси будущее». Храм - пространство эсхатологии. Здесь слышится голос будущего века. В священнодействии является пастве отблеск грядущего эона.

Храм есть сакральный хронотоп, отправная точка, пристань, где человек совершает экзистенциальный выбор: «долу или в гору», связать себя исключительно с материальными, земными заботами или стремиться в небо, инобытие, прикоснуться к сфере священного.

Необходимость такого вертикального духовного вектора развития предопределено метафизической природой человека как существа особого, чело коего должно быть устремлено в вечность. Откровенно говоря, тот, кто не верит в вечность, не достоин звания человека.

Именно этой метафизической сущностью человеческой жизни предопределено появление и развитие цивилизации. Как метко заметил русский философ и богослов Павел Флоренский, замученный на Соловках и расстрелянный на Левашовской пустоши, в основе культуры лежит культ. «Всякая культура представляет целевую и крепко связанную систему средств к осуществлению и раскрытию некоторой ценности, принимаемой за основную и безусловную, т.е. служит некоторому предмету веры, - объяснял русский религиозный философ. - Культура, как свидетельствуется и этимологией, есть производное от культа, т.е. упорядочение всего мира по категориям культа. Вера определяет культ, а культ - миропонимание, из которого далее следует культура».

Именно совершение обрядов, ритуалов, другие сакральные акты являются сущностной особенностью человека, которая отличает его от животного, пребывающего только в природной действительности.

Сама постановка вопроса, когда нас заставляют выбирать между музеем и храмом (как это делают совершенно определенные личности в истории с Исаакиевским собором), - симптоматична. Сегодня мы помещены в господство повседневности - насущного. Обывателю навязывается музейная отчужденность от трагизма действительности: потребляй и эстетизируй. Такова идеология современной либеральной системы, для которой культура - лишь коммерческий проект. Она занимается конвертацией искусства и культуры в деньги. Это печально, когда речь идет об обычном искусстве, и преступно, когда речь заходит о предметах культа - храмах в том числе.

Выбор между музеем и храмом - экзистенциальный. Сущностный. По сути, мы выбираем приоритеты. Те, кто с пеной у рта защищает музей в Исаакиевском соборе, вовсе не о культуре пекутся, которая неразрывно связана с культом. Их заботят деньги. Недаром они не устают подсчитывать налоги (которые, как выясняется, музей и не платит), прибыль музея… Для них храм - это вещь, которая хорошо продается, где за «погляд» берут деньги. Я не упрекаю их в личной корысти. Я лишь показываю, что находится в их центре внимания, допуская, что по причине своей беспросветной банальности они искренне полагают, что стоят на защите культуры.

Если надо выбирать между музеем как символом угасания материи и храмом как пространством отблеска грядущего Духа, я выбираю храм, я выбираю будущее!

Андрей КУЗЬМИН,

преподаватель философии Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. академика И. П. Павлова,

специально для интернет-журнала «Интересант»

 

статьи

Новости партнеров

Загрузка...